На страницах Фейсбука, развернулась любопытная дискуссия среди специалистов имеющих или имевших отношение к поддержке или участию в частной космонавтике России. Общее резюме «денег нет, но вы держитесь и станете триллионерами». Вся дискуссия содержится в серии постов, репостов и комментариев к ним. Я попытался свести это на одной странице (с некоторыми правками и пояснениями), чтобы читатели могли себе немного полнее понять ситуацию и перспективы развития частной космонавтики и вообще технологических стартапов в России.
Участники дискуссии:
Иван Косенков — проектный менеджер фонда «Сколково», курирующий космические проекты-резиденты фонда. Автор телеграмм-канала Skolkovo Space.
Дмитрий Пайсон — в прошлом директор по науке космического кластера фонда «Сколково», позже руководитель аналитического центра «Роскосмоса», сегодня — управляющий директор по аналитике и проектам в Управлении исследований и инноваций Сбера.
Евгений Кузнецов — футуролог, инвестор, управляющий партнер венчурного фонда Orbita Capital.
Сергей Жуков — космонавт-испытатель, в прошлом руководитель космического кластера фонда «Сколково», сейчас руководитель рабочей группы Аэронет Национальной технологической инициативы.
Обратите внимание, что никто из участников не входит в число собственно частных космических предпринимателей или их инвесторов, и в настоящее время никто из них не относится к «Роскосмосу». Но эти люди, знакомы практически со всеми участниками частно-космической «тусовки» в России, а некоторые становятся первыми представителями государства, с которыми начинают взаимодействие российские основатели космических стартапов. Надо сказать, что «Роскосмос» по своему тоже думает о поддержке частников, но в данной дискуссии его представители не участвовали.
Начало дискуссии положил выход частной компании «Спутникс» из состава резидентов Фонда «Сколково», в связи с приобретением компании холдингом «АФК Система».
Иван Косенков
До свидания, «СПУТНИКС»: рефлексия по итогам.
Мы неоднократно говорили, что для Сколково «СПУТНИКС» — это однозначная история успеха, которая тем более значима, поскольку в ней можно однозначно проследить вклад Фонда в её становление. Это порядка 33 миллионов рублей грантовых денег, совместная работа над нормативно-правовой базой космической деятельности, участие в выставках и конференциях, показ заинтересованным потенциальным клиентам и инвесторам, работа с компанией как с фокусной для Фонда.
Конечно же, самую большую роль в успехе «СПУТНИКС» сыграла сама команда компании, а наша работа только в какой-то степени помогала им.
Злые языки говорят о «СПУТНИКС», что компания – типичный пример «ошибки выжившего», на невозможном для развития и выживания, токсичном российском космическом рынке [Этими языками был я — прим. Zelenyikot]. Этот тезис, наверное, может подтвердить или опровергнуть лишь время.
Да, факт в том, что из других частных компаний в России, которые на практике доказали, что способны создать свой спутник, сейчас функционирует только новосибирская «ОКБ5», чей «Норби», созданный совместно с НГУ тоже успешно работает на орбите. С другой стороны, из двух спутниковых компаний, стартовавших в Сколково в 2010-х одна — выжила, а одна: «Даурия Аэроспейс» — умерла. Из других частных компаний, которые целятся именно на спутникостроительный рынок в России и существуют достаточно давно можно вспомнить ещё «Барл». Таким образом у нас получается парадоксальная ситуация – с учетом малого количества вообще тех, кто попытался за 2010-е создать спутникостроительную компанию, процент тех, кто (пока) не умер – достаточно высок.
Это, конечно, казуистические ухищрения, которые не могут скрыть проблему того, что количество тех, кто попытается поиграть в свой космический стартап в России – очень мало. Чтобы наблюдать десятки частных космических компаний на выходе десятилетнего периода роста, нужно чтобы на входе были сотни претендентов, которые должны откуда-то взяться.
Отчасти эту проблему пытается решить Иван Михайлович Бортник со своей программой Space Pi, в которую вовлекается как подрядчик тот же Sputnix и питерский строитель дронов Geoscan Aero (ещё один претендент на создание полномасштабного частного производства спутников), но на это нужно больше, чем десять лет и намного больше, чем такая инициатива: нужна последовательная промышленная политика государства по созданию частного космического сектора вкупе со снятием регуляторных барьеров, о которых говорится всеми каждый год, нужны условия для роста российского венчура, способного вкладывать существенные средства в такие компании и т.д.
Другим аргументом злых языков в отношении «СПУТНИКС» является то, что объём инвестиций в компанию со стороны стратегического инвестора – довольно невелик и на других рынках компания могла бы привлечь намного больше денег.
Возможно до некоторой степени это – правда, но факт в том, что в привлечении инвестиций в других юрисдикциях также есть свои подводные камни.
Начнём с того, что вообще космические «стартапы» очень редко растут в логике венчурной «хоккейной клюшки», когда оценка компании взлетает до небес за какие-то пару лет. Обычно космический стартап – это скорее «малое высокотехнологичное предприятие», которое растёт намного более медленными темпами. Конечно, в Долине пару лет назад нашли способ быстро раздувать стоимость космических стартапов, выходя на IPO через SPAC, что породило ряд забавных ситуаций, типа той, когда компания, не запустившая в космос ни одного работающего спутника, оценивалась в миллиард с лишним долларов [Намёк на Momentus — прим. Zelenyikot].
Проблема в том, что по итогам 2021 большинство компаний, вышедших на публичное размещение через SPAC, показали не очень удовлетворительные финансовые результаты с падением стоимости акций на 60% за пару месяцев относительно стоимости первичного размещения.
В индустрии в целом по миру – по-прежнему весьма небольшое количество «выходов» [Имеется в виду выход инвестора из проекта, когда находится покупатель на его долю компании — прим. Zelenyikot], а около 70% инвестиций приходится на десяток-компаний суперзвёзд, типа SpaceX. Плюс, недавние события с Кокоричем, а затем с Поляковым, показали, что на самом хлебном рынке для космических компаний — американском — не особо ждут вообще каких-либо игроков хоть отчасти ассоциированных с зарубежными государствами. На второй по величине рынок по объёму вложений в космические стартапы – Китай пока что мало кто попытался влезть, но есть подозрения, что российских фаундеров там не то, чтобы с распростёртыми объятиями ждут.
Что касается других географий привлечения инвестиций, то «СПУТНИКС» отрабатывал вариант работы с Люксембургом, но, судя по всему, какие-то тонкости работы с Великим Герцогством менеджмент компании не устроили. Помимо Европы, есть ещё, например, Сингапур (третий в мире по объёму инвестиций в космические компании) и страны Персидского залива, но тут ещё стоит помнить вот о чём – привлекая инвестиции за рубежом, компания неизбежно создаёт себе трудности в работе с отечественными партнёрами, связанными с государством. Такой вот трудный выбор.
При этом, Фонд «Сколково», например, вполне позитивно смотрит на интернационализацию своих участников и даже к ней стремится – в прошлом году мы предприняли ряд усилий по выстраиванию отношений с Сингапурским акселератором в сфере космических технологий, а уже в этом январе Фонд организует вебинар с центром бизнес-инкубации Европейского космического агентства (ESA — European Space Agency BIC) в Эстонии. Так что мы вполне готовы поддержать наших нынешних и будущих участников, какой бы выбор они ни сделали.
Среди преимуществ работы в России у стартапа по-прежнему возможность запуска первых космических миссий попутной полезной нагрузкой для получения критически важного flight heritage – для этого нужно просто вписаться в программу «Универсат», а также всё ещё достаточно неплохая инженерная школа.
К слову о кадрах — ещё одним важным итогом работы и «СПУТНИКС», и «Даурии» стало первое в России поколение специалистов, обученное выживать в жёстких условиях отечественного частного космического бизнеса. Те, кто не уехал и не сменил род деятельности продолжают свою работу в таких компаниях как Avant Space, МегаФон 1440 и других. И вероятно понадобится не одно поколение стартапов, чтобы такой «плодородный слой» специалистов стал по-настоящему значимым.
Что ещё важно для экосистемы, что решения от «СПУТНИКС» по сути ложатся в основу наработок других компаний, становятся де-факто стандартом на рынке, что подкрепляется усилиями компании по продвижению на рынок своих внутрикорпоративных стандартов создания космической техники. Хочется надеяться, что дальше на базе решений от «СПУТНИКС» новыми командами будут созданы технологии, которые смогут сохранить конкурентоспособность российской космонавтики на будущие годы.
Поэтому, хоть формально «СПУТНИКС» и потерял статус участника Сколково, он продолжает оставаться нашим ценным партнёром, с которым, как мы уверены, нам ещё долго будет по пути так или иначе – будь-то в статусе резидента сколковского технопарка (которым компания остаётся), «ассоциированного участника», участника разнообразных рабочих групп, целевых программ и всей прочей движухи.
Сергей Жуков
И, конечно, следует сказать об Аэронет/Спейснет НТИ. Если Фонд Сколково поддержал компанию грантами на 33 млн руб (что на старте было критически важно), если Фонд Бортника выделил ей несколько грантов по 15-20 млн и недавно 30, то Фонд НТИ в рамках дорожной карты Аэронет — 240 млн рублей, если я точно помню, на создание серийной платформы малого КА и один лётный спутник ДЗЗ. Так что надежных опекающих рук было немало
Дмитрий Пайсон
Опыт в защиту зомби
Недавний лонгрид Ивана Косенкова по итогам сколковского бытия «Спутникса» краем задел важный, на мой взгляд, аспект развития даже не столько «частной космонавтики», сколько высокотехнологичного предпринимательства в целом.
Речь о «малых высокотехнологичных предприятиях», в венчурной практике снисходительно именуемых «зомби», — тех, которые в принципе работают, вышли на некий устойчивый плюс в балансе, но кратные «иксы» [Имеется в виду кратность роста доходов х10 или х100 — прим. Zelenyikot] капитализации (равно как и соответствующий потенциал) не демонстрируют. Не показывают на графиках пресловутую «хоккейную клюшку».
В интересах общности можно представить себе некую координатную плоскость «кратность возврата инвестиций (пресловутый «X») — вероятность (субъективная) достижения кратности на момент инвестирования». В «классике» будет, кажется, некая кривая безразличия, тяготеющая к гиперболе, в реальной жизни (например, по опросам) — множество точек, тяготеющее к той же гиперболе или к диагонали. С учётом толерантности к рискам гипербола будет так или иначе смещена, но это уже вопрос более тонкого разбора.
Штука в том — и с этим приходится сталкиваться постоянно — что в реальной жизни «живые» проекты — космические, скажем осторожно, проекты — выпадают из «главной последовательности» предпочтений. У них «иксы» как у зомби, а риски — как у реальных венчуров. Поскольку про риски все всё понимают, для того, чтобы вернуться в главную последовательность, зайчики-стартаперы обычно начинают «задирать иксы», то есть придумывать и обосновывать некие причины, по которым соответствующий стартап непременно взлетит ракетой, завоюет рынок ̶и̶ ̶о̶т̶б̶р̶о̶с̶и̶т̶ ̶о̶р̶к̶о̶в̶ ̶к̶ ̶Ч̶е̶р̶н̶ы̶м̶ ̶в̶о̶р̶о̶т̶а̶м̶ . Дальше уже — вопрос толерантности предполагаемого инвестора к рискам и его приверженности классической фэнтези. Реальная жизнь, кажется, происходит в другом углу — там, где стремительный взлет не обещают, однако и достоверность обещаемого выше. Здесь гуляют пенсионные фонды и, скажем осторожно, окологосударственные игроки, но этот угол непопулярен у евангелистов, а соответственно — не пропагандируется широко в кругах молодых и стремящихся. Что создаёт ещё одно направление отрыва потенциальных чемпионов от реальности — о чем всегда жалеешь.
Нужны инструменты и правильные слова, не только удерживающие зайчиков (ладно, не зайчиков, а гордых покорителей рынков) в пределах главной последовательности, но и мотивирующие их к работе по демонстрации инвесторам направлений снижения рисков, а не только (не столько?..) задиранию обещаемых «иксов». А исследователей — к описанию «главной последовательности» для конкретных отраслей. Вполне себе программа…
Евгений Кузнецов
Я частично соглашусь, частично нет) Все дело в том, как «устроен рынок». Венчура инвестируют только в те рынки, которые растут экспоненциально. Компании могут вписаться в этот тренд или нет, но если сам рынок не растет, то компания его не перепрыгнет. По космосу растущие рынки — это глобальные констелляции [спутниковые группировки — прим. Zelenyikot] и системы их доставки, плюс инфраструктура, плюс (в перспективе) энергетика/уборка мусора/добыча минералов. Там экспонента заложена в механику и задача стартапа — соответствовать. Но российские стартапы ориентированы, как правило, на существующий рынок — это локальные/страновые спутники, улучшения текущих систем/подсистем и тп. В эти рынке не встроен рост, т.к. этот рынок стагнирует и вскоре будет отдизрапчен Старшипом и иже с ним. Потому инвестировать хочется, но сложно(( Плюс совершенно особое регулирование и тотальная военная паранойя и двойные технологии (см. кейс Моментуса).
Иван Косенков
Я не понимаю, почему вы тогда до сих пор Orbital Express не дали денег
Тотально fit во всё, что вы говорите. Вон Виталий Егоров сотоварищи нужны сущие копейки относительно экспоненциально растущих рынков доставки последней мили в космосе, но что-то не могут они пока найти этих денег.
Евгений Кузнецов
Иван Косенков, мы думаем) но цикл проекта может оказаться больше цикла фонда, а это критично. Это один из трех российских стартапов, которые я смотрю всерьез.
Иван Косенков
Евгений Кузнецов, я очень надеюсь что что-то придумается и что стартап не умрёт на голодном пайке за время принятия решения.
Виталий Егоров
Иван Косенков, не умрет! У нашего гендира жена работящая!
Дмитрий Пайсон
Евгений Кузнецов, Я, собственно, скорее выдвигал гипотезу, как расположены потенциально возможные сделки (предпочтения инвесторов) на плоскости «Кратность роста — мера риска», описывал некоторую совокупность точек типа кривой безразличия, и предполагал, что стартап, у которого ожидаемая кратность — низкая, а риски — высокие может попасть в эту «главную последовательность» не только и, возможно, не столько за счет демонстрации роста кратности (что не всегда правдоподобно), а и за счет демонстрации разумного подхода к риску, то есть ориентироваться на противоположный «рукав» распределения. Наверное, предпочтения инвесторов описываются еще и густотой распределения точек в том и другом рукаве — популярны рисковые/кратные, или правдоподобные/умеренные проекты в той или иной юрисдикции. То есть «в Долине» охотнее будут смотреть на стартап первого вида, а «вне Долины» — на стартап второго типа. Где это построение можно фальсифицировать ?.. Разве что не называть инвесторов второго типа «венчурными»?
Евгений Кузнецов
Дмитрий Пайсон, с подходом не спорю, он весьма разумный! в очень длинных циклах работают не пенсионные фонды (там требования по безриску), а всякие супер-богачи (Безос и тп). Они готовы потерпеть десяток лет до того, как рынок «подхватит» их разработки. Известные мне в России проекты тоже тащили «олигархи». Но это не венчур и тем более не рынок, тут как с динозавром — «встречу или не встречу».
Дмитрий Пайсон
Евгений Кузнецов, Так я вроде и имел в виду под «главной последовательностью» множество проектов, сочетающих «достаточно низкий» цикл (т.е. высокий «Х») и «достаточно низкий» риск. То есть или большой «Х»/высокий риск, или умеренный «X»/низкий риск, ну, и все это вдоль некоторой кривой безразличия в пространстве параметров. В этом подходе «безриск» пенсионеров как раз сочетается с «длинным циклом».
Евгений Кузнецов
Дмитрий Пайсон, а вот тут ты прав — в России «стартапами» называть все, что попало. В итоге там куча инжиниринга/консалтинга/ремесла и тд и тп, где масштабирование и рост даже не предполагалось (или рисовалось «вообще»). В итоге инвестопригодных стартапов в российской гос-стартап-экосистеме — доли процента.
Евгений Кузнецов
Дмитрий Пайсон, И есть еще тема — «НИОКРЫ за венчур». да, по классике, в pre-seed стадии есть венчуры. но в любом deep tech стоимость ниокров оч высока, и ангелы/фонды их не тянут. Потому все стартапы на ранней стадии проходят это на гранты или (реже) «меценатские инвестиции» (ну типа инвестиция, но на самом деле просто миллиардеру скучно). ВОт тут как раз грантовая модель оч применима и нужна, но почему-то у нас пытаются давать гранты под «рост», и требовать от венчуров идти в НИОКР, а это как-бы совсем против логики, смысла и понимания рисков.
Иван Косенков
Самая большая проблема вот в чём. Вы говорите, что «По космосу растущие рынки — это глобальные констелляции и системы их доставки, плюс инфраструктура, плюс (в перспективе) энергетика/ уборка мусора /добыча минералов».
Так вот — без государственных денег, без соответствующего госзаказа или на худой конец субсидий и грантов эти рынки, (в особенности энергетика/ уборка мусора /добыча минералов) просто не могут расти кратно.
____________________________________________________
Подводя итог дискуссии, можно сказать, что пресловутый «русский Илон Маск» появится тогда, когда в российские частные космические компании начнут вкладывать «скучающие» миллиардеры и/или государство для разработки необходимых технологий, а инвесторы увидят гарантии сохранности и роста своих вложений. До наступления этого светлого времени все отечественные илонмаски будут вынуждены штурмовать космос с зарплаты жены или каких-то иных некосмических доходов. Мне, например, сильно помогает поддержка читателей через patreon или спонсор, поэтому я могу продолжать своё участие в проекте Orbital Express и вносить свой вклад в создание службы доставки в ближней Солнечной системе.